Как у однополых браков появляются дети. Дети в однополых семьях: "за" и "против"

Как бы мы публично нейтрально ни относились к гомосексуальным отношениям, к тому, что детей воспитывают однополые родители, наш социум привыкнет, видимо, только через пару тысячелетий. Пока «традиционные» семьи вырезают из западных мультфильмов сцены с гомосексуальными парами, даже в Беларуси смелые ЛГБТ-пары растят дочек и сыновей. KYKY нашел персонажей, которые рассказали о своих двух мамах или двух папах. отличаются ли они от других детей?

Максим, 21 год. «Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга...»

Моя семья, грубо говоря, разделена на две. После развода с отцом мама нашла девушку и уже более десяти лет мы живем все вместе. У отца тоже своя семья, и, к сожалению, с ним я вижусь очень редко. Мама моя работает косметологом, а ее девушка – медсестра в хирургии. Разница в возрасте между ними – девять лет. Забавно то, что разница в возрасте с папой была точно такой же.

На эту тему: Самое грустное, что может сделать с тобой бог - родить лесбиянкой в Беларуси

Мама вечно занята, она постоянно работает. Поэтому в основном со мной занималась ее девушка и моя бабушка. Мы как обычная семья, обычно никто из нас не говорит о том, что мама, как и я, – представители ЛГБТ. Все-таки мир жесток к таким, как мы. В школе об этом мало кто знал. Максимум – самые близкие друзья и те, кто был у меня в гостях. Хотя я бы не сказал, что скрывал это, просто не распространялся. Учителя, может, и догадывались о чем-то, но никогда не спрашивали напрямую. Мне иногда кажется, что они просто боялись принять эту реальность. Им проще было думать, что это всего лишь сплетни. На собрания родительские мои мамы не ходили, потому что что считали это потерянным временем – учился я всегда хорошо. Когда мама с папой развелись, мама сразу же прямо мне сказала о том, что скоро с нами будет жить женщина, которую она любит. Мама рассказала, как с ней познакомилась, объяснила, что это нормально, когда однополые люди любят друг друга. Когда ее девушка к нам переехала навсегда, было необычное состояние. Я все равно думал, что это мамина подруга, что она приехала в гости, ибо в нашем доме гости всегда были обычным делом. Соседи первое время косо поглядывали, пытались что-то выяснить через меня, задавали вопросы типа «А что это за женщина? А кто она вам?» Говорил, что это моя вторая мама. Они, видимо, до сих пор думают, что это крестная.

Жить с двумя женщинами – шик, но какой ад, когда они истерят друг на друга... Проблема в том, что для моей мамы есть лишь одно верное мнение – её. А ее девушка хоть обычно и спокойна, но если её что-то сильно раздражает, она может превратиться в фурию. Были ситуации, когда мамина девушка могла посреди ночи просто уйти спать в машину, а я ходил их мирить и возвращать домой. Ругани было на весь дом с разбиванием посуды и швырянием вещей. Благо, они не так часто ругаются.

Бабушка сначала искренне не могла даже подумать, что они пара. Спустя много времени до нее дошло – ей это не очень-то нравится. Ей легче воспринимать это так, будто хорошие подруги живут вместе. Все-таки человек старой закалки, верит всему, что говорят по телевизору. Но она ни разу не сказала, что живет в плохой семье или что-то вроде «таким, как вы, нельзя воспитывать детей». Наоборот, часто повторяет, что пусть и не понимает нашу семью, но воспитали они меня должным образом и направили в нужное русло. Она, бывает, гомофобно высказывается, особенно если в этот момент смотрит НТВ, а там крутят очередной сюжет о том, какие же ужасные эти люди ЛГБТ.

Я бабушке в своей ориентации пока не признаюсь. Так вышло, что я осознал свою ориентацию раньше, чем с нами стала жить мамина девушка.

На эту тему: Пять культовых гей-фильмов, которые надо посмотреть каждому гетеросексуалу

Поэтому разговоры о том, что в гомосексуальной семье может вырасти гомосексуальный ребенок, потому что пример под носом таких вот «неправильных родителей» – это чушь. Невозможно навязать ориентацию, гендер и подобное. Сам лицом к лицу с гомофобией я не сталкивался. Но когда читаю новости, встают дыбом волосы на голове. Мы с мамами шутили по этому поводу: «Если все будут геями, ты тоже станешь геем?» – это как «Если все будут прыгать с крыши, ты тоже прыгнешь?»

Я ни разу не пожалел, что воспитываюсь двумя любящими друг друга женщинами. Немного жалею, что не вижу папу, ибо с ним мы очень близки. После развода отец уехал в другую страну. Он знает о моей гомосексуальности, бывает, шутит, мол я в маму пошел. Но принимает меня и мою семью. Он видит, что у меня все хорошо, и радуется за меня. Однополая пара может спокойно воспитать ребенка, как и гетеро-пара. Самое главное – это отношение к ребенку в целом. Я знаю, что каждый вечер меня дома ждут любящие меня женщины, готовые выслушать меня и поддержать в любой ситуации.

Даниил, 20 лет. «Обоих я называю папами»

Меня воспитали двое замечательных мужчин. Обоих я называю папами, но каждый из них интуитивно понимает, кого именно зову. Я осознал, что у меня необычная семья, когда мне было пять лет. Когда я понял, что других детей из сада забирали не только папы, но и мамы, у меня возникло множество вопросов. Тогда родители максимально просто объяснили, почему наша семья отличается от других. Сказали, что иногда люди одного пола испытывают чувства друг к другу и хотят быть вместе. Я совершенно спокойно воспринял объяснение родителей, у меня никогда не возникало на этой почве депрессий или истерик. Когда мне исполнилось 13 лет, папы рассказали историю их знакомства и решения быть вместе. Они встретились в 1993-м, когда им было по 23 года, в квартире у общего друга – и влюбились.

Отношения пап перешли на совершенно новый уровень, когда сестра одного из них родила ребенка, то есть меня. Она решила отдать меня, когда мне еще не было года.

Так и появилась семья из двух пап. К маме я обращаюсь только по имени, а своими родителями считаю отцов. Никогда не чувствовал нехватку мамы, отцы подарили мне свою заботу, любовь и ласку. С мамой мы общаемся, но видимся нечасто. Я не держу на маму зла. Прекрасно понимаю, что она испугалась ответственности, которая легла бы на ее плечи. Отцы научили меня тому, что человеку свойственны ошибки и стоит прощать людей. В любом случае, благодаря маме у моих пап получилось создать прекрасную семью.

В школе я поначалу боялся упоминать, что у меня два папы, хотя с раннего детства родители научили меня проявлять твердость в гомофобных ситуациях или в ситуациях, когда могут сказать о моей семье что-то обидное или неприятное. В школе меня долго расспрашивали о семье, но я уходил от ответа. А когда решился рассказать, одноклассники отнеслись совершенно по-разному. Разговаривать со мной не перестали, правда, были те, кто минимизировал общение. Позже я узнал, что их родители настроили против меня. Они утверждали, что моя семья плохая, а нас стоит обходить стороной. Проблем с учителями не было – думаю, они так и не осознали, что я воспитывался двумя мужчинами, хоть отцы по очереди и ходили на родительские собрания. Вообще, я стараюсь обходить разговоры о своей семье. Ни в коем случае не стыжусь её, но сугубо из безопасности не хочу доверять это малознакомым людям. Мои друзья знакомы с моими отцами, часто бывают у нас в гостях и не раз мне говорили, что у меня клевая семья. Кстати, отцы никак не повлияли на мою ориентацию, я гетеросексуален и проблем с девушками никогда не испытывал.

На эту тему: Когда твой парень – бисексуал

Мои отцы работают в сфере компьютерных технологий. Они взаимодействуют с людьми, которые обладают критическим мышлением и толерантно относятся к таким семьям, как наша. Коллеги моих родителей не считают, что человека нетрадиционной сексуальной ориентации нужно сторониться или унижать. Неоднократно слышал, как некоторые рассказывают о своей ненависти к геям, утверждая, что те до всех домогаются или говорят о необходимости запрета однополых браков, потому что иначе начнется хаос. Мне как ребенку, которого воспитали однополые родители в любви и ласке, больно и неприятно все это слышать. Стараюсь таких людей сторониться и вообще не общаться с ними. С агрессивной гомофобией родители не сталкивались, но рассказывали, что даже в 2000-х не было такой агрессии к ЛГБТ, какая есть сейчас. Отцы считают, что это от невежества людей. А вообще, мне кажется, что дело еще и в том, как государство преподносит это. Даже если человек будет нейтрально относиться к ЛГБТ, государство может преподнести так, что его точка зрения сместится в негатив.

Могу смело сказать, что однополая семья нисколько не уступает традиционной. В «традиционных» семьях некоторых моих одноклассников часто встречался алкоголизм, насилие, безразличие к детям. А в моей семье всегда жила гармония, любовь и уважение.

Маргарита, 25 лет. «Родители своим детям запрещали общаться со мной»

В период с 8 до 17 лет, пока не уехала учиться на врача, я жила в семье из двух мам. Они были влюблены друг в друга еще в студенческое время. Но моя мама, испугавшись осуждения общества и своих родителей, прекратила отношения. Встретила моего отца и вышла замуж на последнем курсе университета. Ее девушка на тот момент уехала по учебной программе в США. Если честно, родной отец никак не участвовал в моем воспитании, и когда мне исполнился год, ушел из дома. От него у меня осталась только фамилия. В детстве мама рассказывала, что у нее была подруга, в которую она была влюблена. У нас с мамой всегда были доверительные отношения. К первому классу я знала, что есть люди гетеросексуальные, а есть гомосексуальные. Что есть семьи с разнополыми родителями, а есть с однополыми, что это совершенно нормально, и не стоит за это гнобить людей или смеяться над ними. Когда мне было шесть лет, к нам в гости пришла красивая девушка, она принесла мне Барби и корзину киндеров. Мама познакомила нас и сказала, что эта та самая возлюбленная из ее юности. В тот вечер они долго сидели на кухне, смеялись. Мама выглядела очень счастливой и довольной. С этого времени подруга мамы часто оставалась у нас ночевать. Один раз я увидела, как они целуются. Они заметили это, и у нас произошел серьезный разговор. Мне сказали, что они хотят жить вместе и быть семьей. Честно говоря, благодаря разговорам с мамой о сексуальных ориентациях людей к восьми годам я воспринимала все это спокойно. Я была рада, что в семье появился любящий нас человек.

На эту тему: Freelove как альтернатива институту брака. Истории супругов в свободных отношениях

С отцом никогда не общалась, он уехал в Норильск, от него приходили только копеечные алименты. А когда мне исполнилось 18, он и вовсе заблокировал меня в «Одноклассниках». Честно говоря, я никогда не нуждалась в отце. Мамы направляли меня в нужное русло, у нас были дружеские отношения. Бабушка с дедом приняли маму и ее девушку. Они образованные и современные люди. С одноклассниками и друзьями мне повезло, они толерантно и с интересом относились ко мне и моей семье. Но были проблемы с учителями.

Бывало, классный руководитель позволял себе гомофобные высказывания прямо на уроке. Из-за него многие родители своим детям запрещали общаться со мной.

Но обычно дети их не слушались. А классу к пятому вообще все утихло, и все смирились. Мамы пару раз сталкивались с явной гомофобией. Первый раз одной из мам какие-то гопники пытались угрожать расправой. Мама что-то ему ответила, он и отстал. А обе мои мамы – врачи. Примерно через месяц этот самый человек попал в больницу и был удивлен своим лечащим врачом. Второй раз наткнулись на оскорбления в «Одноклассниках», хотя фотографий совместных ни у одной, ни у другой нет. В сообщениях от некой дамы содержались угрозы о расправе и предложения помолиться Богородице или подлечиться в психушке. Они молча заблокировали эту ненормальную. Моя семья могла подобрать такие выражения, которые могли ранить человека сильнее, чем физическая расправа. Они и меня научили этому. Знаете, если бы мне сказали выбрать семью, я бы без раздумий выбрала свою.

На эту тему: Доула как профессия: «Лесбиянки, чайлдфри и религиозные - все оказываются равны перед родами»

Я пошла по стопам своих мам и стала доктором. Сейчас собираюсь замуж за любимого мужчину. Его семья сначала негативно приняла мою семью, но потом, познакомившись с ними ближе, они поняли, что были не правы. Мне смешно, когда говорят о понятиях традиционности и ценностях семьи люди, которых в раннем возрасте побросали отцы. Многие мои знакомые еще в детстве жаловались, что отец обзывает маму, что мама любит выпить, а потом они с отцом полночи дерутся. Это все страшно и непонятно мне. Кажется, что у однополых семей больше ответственности в вопросах воспитания детей, потому что, прежде чем идти на этот шаг, они взвешивают все «за» и «против».

Надеюсь, что лет через десять отношение к ЛГБТ поменяется в положительную сторону и мои дети и внуки не будут скрывать свою ориентацию. Пока что все очень и очень печально.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter

В России нельзя заключать однополые браки, представителям ЛГБТ-сообщества нельзя усыновлять детей, а гомосексуальность многие считают болезнью. Meduza собрала рассказы трех людей, выросших в однополых семьях, о том, как им живется и многом другом.

Нил, 19 лет, Минск

«Отношения пап перешли на совершенно новый уровень, когда сестра Юрия родила ребенка. Она решила отдать меня, когда мне еще не было года. Так и появилась семья из двух пап. К маме я обращаюсь только по имени, а своими родителями считаю Юрия и Владислава. Потому что родить - это одно, а вырастить, дать образование, любить - совершенно другое».
«Я понял, что у меня необычная семья, когда мне было пять лет. Других детей из садика забирали не только папы, но и мамы. Естественно, это вызвало у меня много вопросов. Тогда родители максимально просто объяснили, почему наша семья отличается от других. Сказали, что иногда люди одного пола испытывают чувства друг к другу и хотят быть вместе. В обществе считается нормальным только союз мужчины и женщины, но если ты действительно любишь человека и дорожишь им - какая разница, какого он пола?»
«Родители уделяли мне много времени и внимания. Не могу сказать, что между ними было какое-то распределение ролей. Скорее каждый из них учил меня тому, в чем разбирается. А если они оба знали тему, то совмещали свой опыт воедино и передавали его мне. Так, папы вместе учили меня дизайну и сбору статистических данных».
«Дело в том, что люди, создающие однополые семьи, делают это далеко не спонтанно. Они предварительно взвешивают все за и против, просчитывают тонкости и проходят крайне тяжелый путь. Тогда как в семьях некоторых моих одноклассников творился полный хаос - алкоголизм, насилие, безразличие к детям».

Алиса, 21 год, Санкт-Петербург

«Я живу в семье с двумя мамами - Мариной и Еленой. Они полюбили друг друга еще в юности, задолго до моего рождения. Потом у них появился сын Григорий - Лена родила его от своего друга. Мамы воспитывали его вместе, но где-то через год расстались. Дело в том, что моя бабуля, узнав об ориентации мамы Марины, начала активно давить на нее. Говорила, что нельзя рожать детей вне брака, что это ужасно - даже хуже, чем жить с женщиной. А мама очень хотела иметь ребенка, семью. Поэтому вышла замуж за моего отца».
«Долгое время Лена представлялась просто как подруга семьи. Иногда мы с мамой приезжали к ней в гости в Москву. Но чаще она к нам, причем надолго. Мама мне ничего не говорила об их отношениях. Думаю, ей было очень страшно. Догадываться о том, что у нас не совсем обычная семья, я начала только в четвертом классе. Мне нравилось, как мы жили, но все равно что-то казалось странным: друзья друзьями, но мы с Леной были вместе все время».
«Мама объяснила, какая у нас семья и почему. Сказала, что люди могут любить друг друга и в этом нет ничего такого. Для меня это был большой стресс. Я видела, как мама была счастлива, и все понимала, но не могла принять ее слова. Тогда у меня не было реального осознания, что такие люди [гомосексуалы] существуют. В школе иногда шутили, чтобы унизить, - типа «Ты гей», но что это и как с этим жить дальше, я не знала. Помню, как плакала и спрашивала себя: «За что это нашей семье? Почему мы не как все?»
«Мамы рассказывали мне о сексе и подобных вещах. Лена уделяла этому вопросу много внимания, так как считала, что мало с кем разговаривают на подобные темы. Помню, мне было очень странно, когда кто-нибудь в классе не знал самых простых вещей и начинал выдумывать байки. У нас даже была девочка, которая скрывала от родителей месячные, потому что думала, что с ней что-то не так».

Григорий, 24 года, Москва - Санкт-Петербург

«Я помню свое детство только лет с четырех. Тогда меня воспитывали мама и женщина по имени Татьяна. Наверное, я считал ее своей тетей или хорошей маминой подругой. В любом случае у меня никогда не возникало вопросов о том, почему мы так живем. Все было просто - они вдвоем, и мы семья. Еще в детстве мама объяснила мне, что никогда не любила моего биологического отца, поэтому они даже не пробовали быть вместе. С папой я никогда не общался».
«Две мамины подруги, которые тоже жили с ребенком, отдали мне свой старый системный блок, и в истории браузера я обнаружил ссылки на разные однополые сайты. У меня в голове все сложилось, и я спросил маму: «Ты кто? Ты что, лесбиянка?» А на ее «да» ответил только: «Круто!»
«Я никогда напрямую не сталкивался с негативным отношением к нашей семье. Но знаю, что в маму и Марину бросали камни, когда они участвовали в попытке проведения прайда на Марсовом поле. А несколько лет назад Марину уволили с работы из-за сплетен об ее ориентации».
«Трудно сказать, как на меня повлияло то, что меня воспитывали две женщины. Я не чувствую себя каким-то особенным. Как и все - общаюсь с людьми, работаю. Мне кажется, важно (и это касается и гетеросексуальных семей) пройти определенные этапы искренности с самим собой, принятия, гармонии и любви. Я хотел бы растить своих детей в такой атмосфере, потому что абсолютно доволен своим воспитанием».

Могут ли дети в однополых семьях быть счастливыми? Как к ним относятся окружающие? Может ли однополая семья воспитать полноценного ребенка? Влияет ли сексуальная ориентация родителей на предпочтения детей? «Бумага» задала эти вопросы взрослым, выросшим в «нетрадиционных» семьях: с двумя мамами, с двумя отцами и сыну «шведской» семьи.

«Мне говорили: „У меня ни одного папы, а у тебя целых два!“. В общем, мне повезло»

- Ваша сексуальная ориентация? - Традиционная. Я лояльно отношусь к сексуальным меньшинствам, но для себя не рассматриваю других вариантов, кроме гетеросексуальных отношений. - Расскажите, пожалуйста, о своих родителях. - Они познакомились случайно. Уже почти 20 лет вместе. - Получается, вы ребенок от предыдущих отношений? - Да. С тем родителем не общаюсь. Не тот человек, неадекватный человек. - У вас никогда не было ощущения, что не хватает мамы? - Вы скучаете по человеку, который живет через два квартала или которого вы никогда в жизни не видели? Вот и я не скучаю. Это незнакомый человек, и я не знаю о ней ничего. - Как вы называли своего второго папу? - Так и называю - папа. Папа и папа. В детстве было забавно, я всем говорила: «А у меня два папы». У меня было много знакомых, которые жили в разведенных семьях с одной мамой, и они говорили: «Ну, вот… У меня ни одного папы, а у тебя целых два!». В общем, мне повезло. На самом деле, это очень классно: я сейчас в компании с ребятами очень хорошо общий язык нахожу, может быть, лучше, чем большинство девочек. У меня нет никакого дискомфорта в общении с противоположным полом. - Вы часто встречались с негативным отношением к вашей семье? - Люди просто не всегда понимают, в чем дело. Обычно я говорю: «папа и отчим», и это всех устраивает. Не то чтобы люди негативно относятся к однополым семьям, просто они настолько незнакомы с этим, настолько далеки от этого, что порой трудно объяснить. Но объяснить можно. И тогда люди понимают, если адекватные. А с неадекватными стараюсь не общаться. - Я всегда это воспринимала как данность. Конечно, в какой-то момент я подумала, что что-то, наверное, по-другому… Но все в таких разных семьях живут: кто-то только с мамой, кто-то только с папой, кто-то вообще непонятно как. Мне кажется, никого уже ничем не удивишь особо. Меня удивляет наоборот, когда в традиционных семьях друг другу люди ставят какие-то требования, ультиматумы. Когда люди относятся друг к другу не как родственники и семья, а как какие-то потребители, которые друг от друга только тянут и ничего не отдают взамен. У нас такого нет. - Как вы оцениваете свое детство? - Мне кажется, оно было классное. Очень насыщенное - всякие поездки, походы в большой компании. Мне папы всегда костюмы шили, в школе, в детском саду… Я «снежинку» как-то танцевала. Мои родители вообще очень творческие люди, поэтому и я с детства, например, пела и на скрипке играла. - Я считаю, что вообще не все люди могут воспитать нормального человека. И я считаю, что это в принципе не тема для обсуждения. Тогда можно обычным людям запретить рожать детей - а вдруг они нормально не смогут воспитать своего ребенка? Это такой же бред. Конечно, гомосексуалы способны воспитать ребенка, если они по-человечески адекватны. Я считаю, что у ребенка в первую очередь должна быть семья. Когда меня папы в первый класс записывали, то в графу «родители» вписали двух пап. Им сказали, мол, самое главное, что родителя два, и это уже круто и здорово.

«Бывает, шутят по поводу моего молодого человека что-нибудь вроде: „А двух тещ он не боится?“»

- Ваша ориентация? - Я бисексуальна, но сейчас в гетеросексуальных отношениях. - Если честно, я не помню, сколько лет они вместе, но довольно давно. Я ребенок от предыдущих отношений матери. Я прекрасно знала своего отца, но в последние годы он не очень поддерживал с нами контакт. - Было ли у вас ощущение, что вам «не хватает» отца? - Нехватки отца не было. Скорее - ощущение, что я скучаю по одному из близких людей, родственников, потому что, в отличие от младшей сестры, я его помню не по редким звонкам и встречам, а как любящего папу. - Помните ли вы тот момент, когда впервые поняли, что ваша семья отличается от других? - Такого момента не было. Причина, возможно, в том, что я всегда видела, что моя семья отличается от других. Когда была маленькая, видела бородатого грозного байкера - своего отца, и мать, не отстающую от него по специфичности внешнего облика, и бабок у подъезда, которые всегда неодобрительно смотрели на нашу семью. А потом появилась вторая мама. И как-то вышло, что я этому не удивилась, и абсолютно никто из моего круга не сказал мне, что это плохо. А сказали бы - не поверила. - Сталкивались ли вы когда-нибудь с неудобными ситуациями, связанными с вашей семьей? - Была лишь одна такая ситуация, когда я училась на дизайнера, и в моей группе была девушка, которая позволила себе грубые и осуждающие высказывания на тему ЛГБТ-семей и детей в этих семьях. Ситуация для нее очень быстро стала неудобной, потому что мы тогда общались, и я ей сообщила, что она, по сути, нелестно высказалась обо мне и моей семье. - У вас было счастливое детство? - У нас с сестрой было прекрасное детство. Хотя бы потому, что все всегда решалось спокойно: родители никогда не орали на нас, не поднимали руку. Ярких воспоминаний много: когда первый раз меня сажали на мотоцикл, как ездили с мамами в другие города и на пляж, просто прогулки. - Как родители относятся к вашей ориентации, к вашим отношениям с партнерами? - Прекрасно. Конечно, бывает, делают шутливые пафосные лица и говорят по поводу моего молодого человека что-нибудь вроде: «А двух тещ он не боится?». - Вполне. Я живу с молодым человеком довольно давно. Мы поддерживаем друг друга и живем так, как обычно живут нормальные, здоровые пары. - Как вы считаете, способна ли нетрадиционная семья воспитать полноценного ребенка? - Да. Не надо думать, что если две женщины организовали семью, то это две ванильно-инфантильные особы. Это не так. И наоборот, если это два мужчины, то это тоже что-то подобное. Это вполне себе полноценные пары со вполне себе полноценными отношениями и видением мира. Поэтому никаких препятствий здесь я не вижу.

«Не нужно свадеб дурацких или еще чего-то, что раздражает общество, но хотя бы какое-то гражданское партнерство»

- Ваша ориентация? - Гей. - Расскажите, пожалуйста, о ваших родителях. - Мама занималась конькобежным спортом. Ее тренировала бывшая чемпионка СССР. При этом она училась на следователя. Познакомилась с отцом на учебе. У них была такая маленькая компания - отец и его друг - друзья с детства, молодые лейтенанты. И тут возникла щекотливая ситуация - они настолько были «не разлей вода», что встал вопрос: чья она будет девушка? Тут у них, как я понял, началась конкуренция, но в результате они решили не терять дружбу и спросили маму, с кем она хочет остаться. И она ответила: я не могу из вас выбрать никого. И кто-то тогда сказал, мол, может, мы будем жить одной дружной семьей? И все согласились. В 22 года они познакомились, я родился, когда им было 25. Документы они, естественно, оформили с одним отцом. А от кого я? Я точно не могу сказать - в то время никакого генетического исследования не проводилось, а потом это уже потеряло всякий смысл. - А папы между собой не состояли в гомосексуальных отношениях? - Нет, конечно. Или я этого просто не знал. У нас была открытая семья, но не до такой же степени. Что у них там происходит в спальне - это меня не касается. - А как вы называли своих родителей? Это были два папы, и вы их так и звали? - Да, я звал их «папа» и «папа», и все. Вопросов ни в детском садике, ни в школе не возникало. Я всем говорил, что у меня два папы, а ребенка, как правило, никто не слушает. - Был ли у вас момент в детстве, когда вы вдруг поняли, что ваша семья чем-то отличается от других? - Наоборот даже. Когда меня друзья спрашивали: «У тебя что - два папы?», я говорил: «Да, у меня два папы», и они просто завидовали. Потом, когда стал подрастать, иногда соседи сплетничали. - Были ли какие-то яркие и неприятные моменты, связанные с непониманием окружающих? - Ну, однажды мне одноклассник сказал, что моя мама, грубо говоря, проститутка, и тогда я набил, извините, своему сверстнику морду. Все. Больше ничего особенного не было. - У вас было счастливое детство? Какие самые яркие и счастливые воспоминания, связанные с семьей? - У меня вообще не было проблем, пока я не начал жить самостоятельной жизнью, к которой я, впрочем, был подготовлен своими родителями. У меня была яркая, насыщенная жизнь. Ночные походы, поездки на рыбалку, футбол. Зимой - лыжи. С учетом того, что и отцы много зарабатывали, и мать была на службе в советское время. Мы отдыхали вместе, даже выезжали за границу. У меня не возникало негативных эмоций. И когда мне было плохо, не было таких ситуаций, когда я не мог бы обратиться к кому-то из родителей за вопросом или за советом. - Как вы считаете, нетрадиционная семья как-то повлияла на вашу ориентацию? - Нет, абсолютно. Я к осознанию того, что я гей, пришел только где-то к 17–18 годам. - Насколько вы довольны своей личной жизнью? - Я чувствую себя явно не на тридцать шесть, а максимум на двадцать. Я счастлив. У меня есть все, что я пожелаю. Мы вместе 14 лет. Нам есть, где жить, у нас большие планы. Финансовых проблем не испытываем, потому что нормально зарабатываем, много путешествуем. Если бы, конечно, не эта дурацкая ситуация в стране, мы могли бы воспользоваться услугами суррогатной матери. У нас есть на это деньги, и мы знаем, что наши отношения будут разрушены, только если мир рухнет. У нас нет сомнений в нашем будущем, но в нашей стране однополым парам нереально завести ребенка. Вдруг на меня завтра свалится кирпич или случится сердечный приступ, а мы с партнером никто друг другу юридически. У нас в стране даже элементарное партнерство оформить нельзя. Не нужно свадеб дурацких или еще чего-то, что раздражает общество, но хотя бы какое-то гражданское партнерство. - Как вы считаете, способна ли нетрадиционная семья воспитать полноценного ребенка? - Да, совершенно точно. Если моя мечта о ребенке осуществится - но я чувствую, что она осуществится только тогда, когда мы уедем за границу, - тому ребенку, который у нас будет, мы сможем дать все: и хорошее образование, и свою любовь. Потому что я его буду воспитывать в том же духе, что меня воспитывали мои родители, и учить тому, чему меня учили - открытости, доверию и любви.

Пока в России семью представляют исключительно гетеросексуальной, реальность оказывается намного разнообразнее: ребёнок может расти с одним родителем, с двумя мамами или двумя папами - и в других, самых разных вариациях. Правда, в российских реалиях гомосексуальные семьи вынуждены оставаться на нелегальном положении: приходится соблюдать особую осторожность, а у гей-пар в принципе мало шансов стать отцами (право завести ребёнка с помощью вспомогательных репродуктивных технологий в одиночку есть только у женщин, а усыновление хоть и не запрещено для одиноких мужчин законом, на практике может обернуться дополнительными трудностями). Мы поговорили с ЛГБТ-родителями - российскими и зарубежными - и узнали, как они воспитывают детей.

Интервью: Елизавета Любавина

Хосе

Сын, 5 лет, дочери-близняшки, 4 года

Я всегда хотел иметь детей, а со временем к этому пришёл и мой муж Тим. Мы обратились к суррогатной матери - так у нас появился сын Эйвери. Генетически отцом мальчика стал Тим, и его очень вдохновил опыт отцовства. Когда младенцу было всего два месяца, муж подошёл ко мне и спросил: «Знаешь, о чем я думаю?» - после чего непринуждённо предложил завести ещё ребёнка. Я с радостью встретил эту идею, но когда суррогатная мама уже была беременна, Тим ушёл из жизни.

После смерти Тима я думал об аборте, но изменил решение. Много лет назад я потерял обоих родителей, Эйвери уже лишился отца. Я подумал, что если со мной что-то случится, сын останется совсем один. Передо мной встал и финансовый вопрос, но я решил, раз мои небогатые родители справились, то я тоже смогу. Хотя мы планировали одного ребёнка, врачи объяснили, что безопаснее перенести в матку суррогатной матери две оплодотворённые яйцеклетки, чтобы шансы удачного исхода были выше. Хотя двойня была маловероятна, у меня появились потрясающие близняшки - генетически они мои дочки.

Мне повезло - мне не пришлось проходить через тяжёлый и драматичный каминг-аут, но я всё-таки живу в Нью-Йорке, уникальном в своей открытости городе. К сожалению, в США есть множество мест, где такая открытость была бы невозможна. Здесь же в одном только квартале, где я живу, есть ещё восемь или девять геев-отцов. Я веду инстаграм , где постоянно использую хештег #gaydad или #gayfather, чтобы повышать видимость. Мои дети растут в инклюзивной среде. Всего раз сын спросил меня, что значит «гей» - он хотел узнать, может ли у него быть мама. Я ответил, что это невозможно, потому что «гей - это когда двое мужчин любят друг друга».

Когда я задумался о новых отношениях, мне казалось, что никто не захочет со мной встречаться, ведь у меня трое детей. Выяснилось, всё наоборот: оказывается, одинокая мать находится в менее удобном положении, нежели гей с детьми. Многие геи очень хотят детей, однако способы стать отцом - будь то усыновление или услуги суррогатной матери - стоят серьёзных денег. Так они скорее рады найти партнёра, у которого уже есть дети. Уже полгода я встречаюсь с классным парнем: он приехал из Аргентины, где геи не могут иметь детей. У него есть восемнадцатилетняя дочь, рождённая в гетеросексуальном браке - он долгое время следовал «нормам» и не мог быть собой, но в итоге развёлся и переехал в Нью-Йорк.

Даша

Сын, 2,5 года

К тому, чтобы завести ребёнка, мы пришли через год отношений. Мы остановились на искусственной инсеминации и начали думать о том, какого донора выбрать - анонимного или нет. Мы решили, что ребёнку лучше знать своего отца - так папой Акима стал наш знакомый из ЛГБТ-сообщества.

Никаких формальных контрактов мы не заключали, нас связывают только устные договорённости, принцип которых прост - мы всегда ищем компромисс и действуем по желанию обеих сторон. Мы с Варей приветствовали участие отца в жизни ребёнка, хотя ни к чему его не обязывали. Сейчас он играет роль «гостевого папы», вопросами воспитания занимаемся прежде всего мы с Варей. Как только мальчик заговорил, отец стал бывать у нас значительно чаще: видимо, ему понравилось слово «папочка». Мы не определились с наименованиями всех членов семьи: для нас важнее не то, как сын нас назовёт, а что он будет чувствовать.

Моя мама безумно любит внука, пусть и не до конца принимает нашу семью. Мама Вари изредка приезжает с подарками, но не более того. Долгое время отец ребёнка не решался рассказать родителям о сыне, как и об ориентации. Признание он сделал совсем недавно, его мама обрадовалась внуку и спокойно восприняла каминг-аут.

Я пришла к тому, что открытость при первом же контакте с незнакомым человеком невозможна: сначала ему нужно убедиться, что я такой же человек, а уже после этого я смогу говорить и о нашей семье. Мы не кричим об ориентации на каждом углу, но честно отвечаем на прямые вопросы. Долгое время мы с Варей работали вместе, но не афишировали отношения. Мы были единственными женщинами в коллективе. Я боялась, что коллеги окажутся гомофобными, но когда они узнали о моей беременности и отношениях, спокойно это приняли. Максимум позволили несколько топорных шуточек: «А Варя будет мамой или папой?» или «Ребёнка запишете как Акима Варьевича?».

Часто окружающие прекрасно понимают, что мы с Варей - семья, но никак это не комментируют. Вряд ли наши отношения - тайна для воспитателей в детском саду, но никакой реакции не было. Была и неприятная ситуация, когда коллега моей подруги сказала, что категорически не хочет видеть детей из однополых семей в классе сына. Но я думаю, что и она могла бы изменить своё мнение, будь мы знакомы лично. Думаю, что главное - взрастить в ребёнке уверенность: если он убеждён, что с его семьёй всё в порядке, он сможет ответить обидчику и не станет переживать из-за сплетен.

Ира

Дочь, 4,5 года

Мы с девушкой очень хотели детей. Решили найти отца среди знакомых: нам хотелось, чтобы ребёнок его знал. Прежде всего, мы стремились к безопасности: в нашей стране отец, пусть он и не живёт с ребёнком, может послужить хорошей защитой. Кроме того, я приветствую его участие в жизни дочери, хотя, конечно, мы ни на чём не настаивали.

В первую очередь я искала стабильности, было важно, чтобы человек мне импонировал. Отцом стал Паша, молодой человек моего друга - он хотел ребёнка и был готов участвовать в его жизни. Единственное условие, которое я тогда поставила: ребёнок будет записан на меня как на «мать-одиночку», но при необходимости Паша всегда сможет доказать отцовство. Он не возражал. Он ответственный папа, который ни разу не отказал мне в просьбе.

Вместе с ребятами мы отмечаем праздники, ходим друг к другу в гости, возим дочку к бабушке, Пашиной маме. Хотя у нас возникали проблемы со структурой семьи: сначала я хотела, чтобы у ребёнка был один папа и одна мама - для меня это сугубо вопрос безопасности. Полина, на тот момент моя девушка, наоборот, не боится общественного мнения; она настаивала, чтобы дочка называла мамой и её. Мы решили крестить девочку, чтобы Полина получила «официальный статус» мамы, хоть и крёстной. В детском саду меня периодически спрашивают, кто, кроме меня, забирает ребёнка, а крёстная мама или тётя - это очень правдоподобная версия.

Я стараюсь не афишировать романтическую жизнь - в отличие от Полины, мне это не близко. Я открыта в кругу друзей, где меня принимают. При этом от дочки я ничего не скрываю: я рассказывала ей про геев и лесбиянок, просто не называла самих понятий, чтобы она случайно не использовала их при посторонних.

После разрыва с партнёршей вопрос безопасности стоит не так остро: Полина продолжает заниматься воспитанием дочери, но мы уже не живём вместе. Я не исключаю возможность эмиграции, думала о Германии - уехать непросто, но в критической ситуации это может быть необходимо.

Паша

Дочь, 4,5 года

Я хотел стать отцом, поэтому когда девушки обратились ко мне, сразу согласился. В ЛГБТ-сообществе не бывает случайных детей: их появление всегда обсуждается и проговаривается. Конечно, все наши договорённости неофициальные: устно мы пришли к тому, что имеем равные права на общение с ребёнком, но моё участие остается добровольным. Я действительно хотел видеться с дочкой - Ира с Полиной взяли на себя основной объём воспитания, а мы с бойфрендом участвуем в её жизни как «папы выходного дня». Кроме того, у нас есть две бабушки и дедушка: моя мама и родители молодого человека были очень рады внучке, сейчас они помогают нам и общаются с обеими мамами - Ириной и Полиной.

Конечно, первый вопрос, который ты задаёшь друзьям, чьи дети уже подросли, - это вопрос о школе. По их опыту могу сказать, что проблем почти не возникает - только если у кого-то из детей в классе будут очень нетолерантные родители, которые начнут поднимать шум. Если ребёнок всё-таки сталкивается с конфликтами, главное не пустить ситуацию на самотёк, объяснить ему, что он любим, а семьи бывают разными. Несмотря на государственную гомофобию, интернет полон полезной информации на тему. Можно рассчитывать и на помощь компетентного психотерапевта - по крайней мере в крупных городах.

Спенсер

Два сына, 3 и 2 года

Я всегда хотел иметь детей, но долгое время думал, что это невозможно, потому что я гей. Услуги суррогатной матери доступны не всем: в Америке их стоимость начинается с пятидесяти двух тысяч долларов. Процесс усыновления через агентство тоже оказался для нас слишком дорогим. Когда в Юте легализовали однополые браки (в 2014 году. - Прим. ред. ), мы получили равные с гетеропарами права и смогли взять детей под опеку по государственной программе, а через два года - усыновить их.

Солт-Лейк-Сити - очень религиозное сообщество: в Юте первопроходцами были мормоны, религия для которых - основа идентичности. Каминг-аут дался мне нелегко: родители расстраивались и злились, что я «выбрал быть геем». Удивительно, конечно: хоть один человек захочет стать геем в той среде, где мы живём, особенно в России? Родителям потребовалось несколько лет, чтобы принять меня. Они долго и активно выступали против легализации однополых браков, но затем свыклись с тем, что мы с Дастином вместе - наверное, потому что хорошо его знали. Хотя они вряд ли будут когда-нибудь бороться за права ЛГБТ, но мы всё равно чувствуем их поддержку и любовь. История Дастина похожа на мою, его родителям потребовалось время.

Гей-отец - это редкое и непривычное для Юты явление. При этом нам очень важно быть максимально «нормальными» и дать нашим мальчикам такое же детство, как и у других. Пока ребята маленькие, им не приходится взаимодействовать с социальными институтами, но в будущем нас ждёт школа, и, вероятно, она будет государственной. Мы не хотим скрываться лишь потому, что кто-то сочтёт нас «неправильными». Надеемся, что всё будет в порядке.

Вероятно, когда ребята поймут, что их семья отличается, нас ждёт непростой разговор. Мы хотим, чтобы мальчикам не пришлось переживать кризис идентичности, и для этого им нужно знать, что их семья была такой с самого начала. Мы с мужем - узнаваемая в городе гей-пара. Известность нам принесло видео , где я делаю Дастину предложение: мы записали его для друзей, но те предложили выложить его на ютьюб. Мы быстро поняли, что нам совсем не нравится слава, но решили использовать её, чтобы поднять видимость ЛГБТ-сообщества, и завели инстаграм. Я осознал, что я гей, ещё в раннем детстве - мне было восемь лет, - но тогда не было социальных сетей, где я мог бы найти примеры для подражания. Многие подростки в Юте сейчас борются за право быть геем, и мне хочется, чтобы они знали, что они не одни.

Надин

Два сына, 11 лет и 4,5 года, дочь, 1 год

Первый ребёнок у меня появился в партнёрских отношениях: сначала родила моя девушка, а через год - я. Мы обе выбрали искусственную инсеминацию с анонимными донорами: не хотелось, чтобы у детей была связь с отцом. Ещё двоих детей я завела уже не в паре: вновь сделала искусственную инсеминацию и обратилась к тому же донору, чтобы дети были братьями и сёстрами.

Будучи парой, мы выстраивали модель семьи с двумя мамами: были уверены, что наши отношения должны быть абсолютно открытыми. Так мы существовали не только для детей, но и для внешнего мира, например в государственной поликлинике. Мы видели, как недоуменное выражение лица постепенно сменяется «Ок, не стану задавать лишних вопросов». Врачам это было даже удобно: пока одна мама слушает доктора, другая занимается ребёнком.

С девушкой мы расстались, после разрыва каждая осталась со своим биологическим ребёнком. Несмотря на трудности мы сумели сохранить семейные отношения - дети ни в чём не виноваты, разлучать их из-за наших разногласий недопустимо. Одно время, чтобы избежать конфликтов, мы просто молча приходили друг к другу, чтобы забрать или привести детей. После разрыва наша семейная политика поменялась, и мы решили отказаться от концепции двух мам - так ребёнку не нужно постоянно привыкать к новым «мамам», то есть нашим партнёршам. Сейчас мы видимся с бывшей девушкой гораздо реже, она эмигрировала в Германию.

Я считаю, что говорить «про это» с ребёнком надо поэтапно и ориентироваться на текущий уровень восприятия. Пока сын не задавал прямых вопросов, если такое случится - я отвечу. Мне кажется, что дети всё видят, а вопросами скорее подкрепляют свои догадки. Мое партнёрство он явно воспринимал как семейную жизнь, просто у него не было понятийного аппарата, чтобы его описать. И это легко объяснить - закон о «пропаганде» не даёт затрагивать тему ЛГБТ с детьми. Но каким бы ни было наше законодательство, нигде не написано, что детей гомосексуалов можно дразнить и тем более издеваться над ними. Мы вправе пресекать травлю, обращаясь за помощью к учителям и школьной администрации. Нельзя допускать, чтобы ребёнок скрывал проблемы или боялся рассказывать другим о маме.

Оля

Дочери, 10 и 11 лет

Мои дети появились в гетеросексуальном браке, я была в нём семь лет. Старшую я удочерила, а младшая - под опекой. Отец и сейчас участвует в жизни девочек и приезжает несколько раз в неделю. Я не разговаривала с детьми о своих отношениях: мне кажется, поднимать эту тему пока рано. Конечно, мы обсуждали, что я больше не живу с папой, но я не объясняла это тем, что начала встречаться с женщинами. В таком возрасте дети обычно не понимают, что можно говорить открыто, а что нет. Для девочек моя девушка - «мамина подруга».

Моя партнёрша не выполняет роль второго родителя: мы не так давно в отношениях и не спешим съезжаться. Впрочем, у меня нет никаких ожиданий: всё, чего я действительно хочу, - хорошее отношение к моим детям. Я готова принять детей партнёрши как своих, но не жду этого в ответ.

Вопросы, связанные с детьми, можно регулировать нотариальной доверенностью: она не даёт равных с родителем прав, но позволяет путешествовать с ребёнком или водить его к врачу. В целом для ЛГБТ-людей все семейные отношения держатся на честном слове: если один из партнёров после расставания захочет прекратить общение и забрать ребёнка с собой, второй не сможет на это повлиять. Вся ответственность фактически ложится на мать, записанную в документах.

Сейчас семейные праздники связаны для меня с ограничениями, я не могу пригласить свою девушку. Это очень обидно для нас обеих, но я не хочу лишать детей родственников, оттого что общество нас не принимает. Точно так же и я не могу прийти к родителям девушки: как только она пытается сказать о своих отношениях, они делают вид, что не слышат.

Конечно, я всегда могу представить свою партнёршу окружающим как троюродную сестру или подругу: близкое общение и даже сожительство двух женщин всё-таки привлекает меньше внимания, чем аналогичные истории у мужчин. Но это было бы нечестно по отношению к нам обеим. Сейчас я стараюсь не афишировать отношения, пока одна из дочерей под опекой, не хочу рисковать - опекунство строго контролируется.

Я говорила с детьми об удочерении, но просила не афишировать это в школе. Думаю, когда возникнет вопрос о семье, поступлю так же. При этом я хочу открыто говорить с ними, например объяснить, что такое социальные нормы: они меняются, и если сейчас наша семья в них не вписывается, это не значит, что так будет всегда.

Вика

Дочь, 7 лет, ждёт ещё одного ребёнка

Я не планировала рожать сама, поэтому остановилась на усыновлении. По опыту знакомых поняла, что это нестрашно. Юлю я удочерила, когда ей было шесть месяцев. Марина стала частью нашей семьи уже позже, когда дочке было три года. Сейчас мы ждём ещё одного ребёнка: через две недели у нас появится сын. Биологической мамой стала Марина. Мы остановились на искусственной инсеминации с анонимным донором. Выбрали коммерческий роддом, чтобы я могла присутствовать на родах.

Мы не сталкивались с особыми сложностями из-за ориентации - вероятно, из-за осмотрительности. Мы не посещаем государственную поликлинику и отводим ребёнка к врачам по ДМС - они не станут задавать лишних вопросов о семье. При этом дочь посещала государственный садик: периодически Марина забирала девочку, но воспитатели ни о чём не спрашивали - они рады уже тому, что ребёнка вообще забрали. Коллеги и дальние родственники ничего о нас не знают. Я официальный представитель ребёнка. Иногда Марина встречает Юлю после школы, но в этом нет ничего удивительного: сделать это может любой человек - няня, бабушка, тётя или подруга. Когда Марина путешествовала с Юлей, мы оформляли доверенность.

Юля уже спрашивала, как она родилась. Я отвечала, что другая женщина её родила, а потом отдала в специальный домик, где детки ждут родителей - там я её увидела и сразу захотела забрать к себе. Когда Юля спрашивает об отце или о родах, я объясняю, как появляются дети - рассказываю о сперматозоиде и яйцеклетке. К счастью, среди наших знакомых разные семьи, на их примере я показываю дочке разнообразие. Однажды Юля познакомилась с семьёй, где один из родителей совершил трансгендерный переход. У детей нет шаблонов восприятия, как у взрослых. Пока Юля не спрашивала, в каких мы с Мариной отношениях, но, судя по всему, она воспринимает мою девушку как часть семьи.

Нам очень помогает программа «Радужные семьи » ЛГБТ-группы «Выход»: мы обмениваемся опытом и поддерживаем друг друга. Она работает в Санкт-Петербурге, но программы для ЛГБТ-семей есть и в других городах. У всех семей - и гомо-, и гетеросексуальных - возникают одинаковые трудности. Прежде всего мы занимаемся вопросами развития, образования и здоровья. Вопрос ориентации отходит на второй план. Мне кажется важным развивать в ребёнке гибкость мышления, учить ничего не принимать на веру, не делить мир на чёрное и белое.

Одни говорят: лесбиянка не может дать ребёнку стандартную гетеросексуальную семью «папа — мама» и это усложнит детям гендерную самоидентификацию, ребёнок не сможет иметь «нормальную» ориентацию, будет психически травмирован. Другие вполне разумно возражают: а с папой-алкоголиком лучше?

Нормальных семей не бывает. Об этом не только Дуглас Коупленд в одноимённой книге написал. Их действительно не бывает, вне зависимости от сексуальной ориентации родителей и вообще состава семьи. Весь вопрос, как говорят психиатры, в отдалении от нормы и понимании того, что есть эта норма.

Меньше месяца назад сэру Элтону Джону отказали в усыновлении 14-месячного украинского мальчика Лёвы, который болен СПИДом. По украинским законам, приёмными родителями может стать только пара, состоящая в браке, а однополые браки в незалежной, как, впрочем, и в России, не признаются. «Поэтому для нас Элтон Джон — одинокий гражданин», — процитировали СМИ вердикт Павленко, министра Украины по делам семьи.

Иначе дело обстоит с «одинокими гражданками», которым закон никоим образом не воспрещает беременеть разными доступными путями и даже усыновлять ребёнка, не находясь в официальном браке («Частный корреспондент» уже писал о первой попытке двух московских лесбиянок узаконить свой брак).

Многие известные женщины, такие как Маша Гессен, в своих гомосексуальных семьях вполне успешно воспитывают детей. Но у звёзд всё немного иначе. А как дело обстоит в обычных лесби-семьях?

На вопросы «Частного корреспондента» ответили две московские лесби-мамы, которые воспитывают прелестную двухлетнюю дочку Яну. Её биологической маме Кате, которая называется «мамаКа», 23 года, второй маме, Ане ака «мамАня», 22 года.

— Как в семье двух лесбиянок может появиться ребёнок?
— Хотя официально однополых семей в России нет, на самом деле они есть и их много. Только в интернете общаются несколько сотен семей с детьми. Геев среди них очень мало, в основном речь идёт о парах из двух женщин.

Есть три основных пути их появления в лесби-семьях.

Часть детей остаётся после брака или отношений с мужчиной, но воспитывается уже в новой семье.

Если две девушки задумываются о ребёнке, уже живя вместе, то, как правило, они выбирают инсеминацию спермой донора, в репродуктивной клинике или самостоятельно.

Для этого они выбирают, кто будет рожать, и подбирают подходящего мужчину или пользуются банком спермы при клинике.

Третий способ — усыновление. В России нет усыновления однополыми парами, но ничто не мешает усыновить ребёнка одной из пары как матери-одиночке, а воспитывать ребёнка вдвоём. Пока этот способ не очень популярен, но примеры есть. Нашего второго ребёнка мы планируем именно усыновить.

— В психологии принято считать, что у ребёнка, вне зависимости от его пола, в детстве должен быть перед глазами образ женщины и мужчины (это не обязательно должен быть отец, может быть и дядя, и дедушка), глядя на которых ребёнок познаёт суть взаимоотношений и роли. Что вы об этом думаете? Нужен ли Янке «образ мужчины» и есть ли он? Есть ли для лесби-семей какие-то курсы/тренинги, на которых психологи помогают решать проблемы воспитания детей? Есть ли толк от этих курсов? Пользуетесь ли вы советами психологов?
— Вообще, среди сообщества нет единого мнения: кто-то считает, что безопаснее всего всё скрывать и не афишировать свой состав семьи, кто-то, как мы, наоборот, старается быть максимально открытыми. Разным типам семей нужны разные советы, и сделать какие-то универсальные курсы сложно. Тем не менее есть попытки их создать, если не ошибаюсь, в Санкт-Петербурге.

Мы не считаем, что образ мужчины именно обязателен, ведь модель отношений в семье ребёнок видит и так, а просто мужчины в жизни ребёнка всё равно будут: в школе, в кружках, среди родственников, в семьях у друзей, в книгах и кино. Тем не менее мы считаем, что ребёнку крайне важно знать о разнообразии мира. И мы стараемся общаться сами и будем очень рады общению дочки с самыми разными людьми и семьями, в том числе, конечно, и с гетеросексуальными. У нашей хорошей подруги есть муж и сын, ровесник Яны, мы часто встречаемся. Плюс у Яны есть дедушки.

— Возникают ли у вас какие-то проблемы с поликлиникой/садиком/нянями?
— Лично у нас проблем не было. Если есть уверенность в себе и готовность доброжелательно отвечать на вопросы, то обычно все какое-то время удивляются и охают, но потом не обращают внимания. Возможно, кому-то из этих людей что-то в нашей семье не нравится, но до тех пор, пока они свои недовольства не озвучивают, это их право.

— Можно ли юридически оформить «равноправие» мам по отношению к ребёнку? В свидетельстве о рождении записана, как я понимаю, только одна мама, да?
— По законам России пока никакого равноправия нет, сейчас юридически у ребёнка может быть только одна мать. Но недавно появился закон о том, что родитель может сам заблаговременно написать заявление и выбрать опекуна для ребёнка на случай своей смерти или тяжёлой болезни. Этот закон очень удобен для однополых пар, теперь у них есть гарантия того, что, если с биологической матерью случится что-то плохое, ребёнок останется со второй.

— Как распределяются ваши обязанности? Одна работает, а другая сидит с дочкой?
— Да. Когда Яна подрастёт, она, возможно, пойдёт в садик, тогда работать будем мы обе.

— Как воспринимают на детской площадке? Не бывало ли такого, чтобы родители внушали своим детям, что геем или лесбиянкой быть плохо?
— Если честно, мы понятия не имеем, как нас воспринимают на площадке и воспринимают ли как-то вообще. Мы мало общаемся там с другими родителями. Иногда мы гуляем по очереди, иногда все вместе. Яна называет мамами обеих, но я не знаю, замечал ли это кто-нибудь.

— Есть ли среди ваших друзей другие однополые семьи с детьми?
— У нас есть очень хорошие друзья, две девушки и две их дочки. К сожалению, они живут в другом городе, и поэтому мы редко видимся лично, в основном общаемся по интернету. Ещё есть много просто знакомых семей, тоже из самых разных городов.

— Как ваши родственники восприняли появление Янки? Что-то изменилось в лучшую сторону?
— С родственниками у нас всё нормально. Нет, бывает, конечно, и лучше, но и так, как есть, тоже неплохо. Родители всё про нас знают уже много лет, они не в восторге, но понимают, что это наша жизнь. Когда мы только начинали встречаться, мы были ещё подростками и наши родители считали, что всё это глупость и скоро пройдёт. С тех пор прошло уже пять лет, и они понимают, что всё серьёзно. Яна тоже помогает, обе бабушки очень её любят.

— Когда Яна вырастет и спросит, почему у других детей одна мама, а у неё — две, что вы ей скажете?
— Покажем, что семьи бывают разные. У кого-то есть только мама, у кого-то мама, папа и отчим, у кого-то полный комплект бабушек и дедушек, у кого-то бабушек нет, но есть трое братьев и сестёр. А у нас — вот так.

Представители сексуальных меньшинств обычно сами настаивают на том, что склонность к необычной сексуальной ориентации является врождённой и заставить человека быть таким, как все, или, наоборот, «не таким» практически невозможно.

Исходя из этого, не думаю, что есть основания бояться того, что мы однажды попадём в эру амазонок, когда роль мужчины будет сводиться только к производству «материала» для банка спермы. И через сто лет люди будут любить. Одни будут любить представителей противоположного пола, другие — своего. Но на конец света это всё равно не похоже. Мне кажется, человечество будет губить себя совсем другими путями.

Когда я готовилась к интервью, настроение у меня было несколько насторожённое. Всё же я бескомпромиссная гетеросексуалка, да ещё психиатров наслушалась. Но, пообщавшись с мамой Аней, я поняла, что их Янка действительно растёт счастливой. А уж каким счастливым будет ребёнок, которого Аня и Катя скоро заберут из детдома и дадут ему хорошую семью, — трудно представить.

У меня есть ответ на вопрос, какая семья для ребёнка «допустима». Это та семья, где все счастливы! Я знаю семью, где мама и папа были совершенно безразличны к своей дочке и её прекрасно воспитали бабушка и дедушка. Я знаю семьи, где отчим становился родным, а папа всегда оставался чужим. И ещё много разных историй.

Потому что нормальных семей не бывает. Но бывают счастливые.

Данные взяты с сайта http://www.chaskor.ru