история франции. Франция в середине xvii века

Глава X Фронда принцев Казалось, война должна была сплотить императорскую фамилию. Как сплотила она русское либеральное общество, которое на первых порах отказалось от борьбы с властью и по примеру французов провозгласило «священное единение».Увы, императорский дом

ЛИГА И ФРОНДА Мы так долго останавливались на Людовике XI, потому что Людовик XI - это народ.Вслед за народной жакерией явилась жакерия королевская, только и всего.Поэтому мы и видим, как народ, которым пренебрегал Карл VIII, который был обласкан Людовиком XII, просвещен

Фронда под предводительством Конде Едва парламентская Фронда успокоилась, как началась Фронда принцев. Непомерные требования Конде лежат в основе нового конфликта. Этот принц хочет заставить заплатить дорогой ценой за услуги, оказанные королеве. Его натиск вынуждает

Глава 4. Город революции: Фронда Когда в 1643 году власть перешла в руки Людовика XIV, четырехлетний будущий «король-солнце» получил от двух первых монархов из династии Бурбонов столицу, которая довольно сильно изменилась за полвека мирной жизни. Благодаря первому

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ История Франции. Версаль. Передача 6. Фронда

Субтитры

Предыстория

«Фронда», как стали называть их сначала в шутку (по имени детской игры), а потом серьёзно - стала приобретать сильных союзников. Это снова сделало королеву и Мазарини уступчивыми. Парламент между тем успел разглядеть, что его знатные союзники действуют из чисто личных целей и не откажутся от предательства, также важную роль сыграли опасения дальнейшей радикализации борьбы . Поэтому 15 марта парламент пришёл к мирному соглашению с правительством, и на короткое время волнение утихло.

Фронда принцев

Но едва это соглашение устроилось, обнаружилась вражда и зависть Конде к Мазарини , политику которого он до тех пор поддерживал. Конде вёл себя так дерзко по отношению не только к Мазарини, но и к королеве, что произошёл открытый разрыв между ним и двором. В начале 1650 года , по приказу Мазарини, Конде и некоторые его друзья были арестованы и отвезены в Венсенскую тюрьму.

Снова возгорелась междоусобная война, на этот раз уже не под главенством парламента, а под прямым руководством сестры Конде , герцога Ларошфуко и других аристократов, ненавидевших Мазарини. Опаснее всего для двора было то, что фрондёры установили отношения с Испанией (воевавшей тогда против Франции).

Мазарини начал военное усмирение бунтовавшей Нормандии и быстро его привёл к концу; эта «Фронда Конде» вовсе не была особенно популярна (парламент её совсем не поддерживал). Столь же удачным (в первой половине ) было усмирение и других местностей. Мятежники всюду сдавались или отступали перед правительственными войсками. Но фрондёры ещё не теряли бодрости духа.

Мазарини, с регентшей, маленьким королём и войском, отправился к Бордо , где в июле восстание разгорелось с удвоенной силой; в Париже остался Гастон Орлеанский , в качестве полновластного правителя на всё время отсутствия двора. В октябре королевской армии удалось взять Бордо (откуда вожди Фронды - Ларошфуко, принцесса Конде и другие - успели вовремя спастись). После падения Бордо Мазарини загородил путь южной испанской армии (соединившейся с Тюренном и другими фрондёрами) и нанёс (15 декабря ) врагам решительное поражение.

Но парижские враги Мазарини осложнили положение правительства тем, что им удалось привлечь на сторону «Фронды принцев» затихшую уже парламентскую Фронду. Аристократы соединились с парламентом, их договор был окончательно оформлен в первые же недели , и Анна Австрийская увидела себя в безвыходном положении: коалиция «двух Фронд» требовала от неё освобождения Конде и других арестованных, а также отставки Мазарини. Герцог Орлеанский также перешёл на сторону Фронды. В то время, когда Анна медлила исполнить требование парламента, последний (6 февраля ) объявил, что признаёт правителем Франции не регентшу, а герцога Орлеанского.

Мазарини скрылся из Парижа; на другой день парламент потребовал от королевы (явно имея в виду Мазарини), чтобы впредь иностранцы и люди, присягавшие кому бы то ни было, кроме французской короны, не могли занимать высших должностей. 8 февраля парламент формально приговорил Мазарини к изгнанию из пределов Франции. Королева должна была уступить. В Париже толпы народа грозно требовали, чтобы несовершеннолетний король остался с матерью в Париже и чтобы арестованные аристократы были выпущены на свободу. 11 февраля королева приказала это сделать.

Мазарини выехал из Франции. Но не прошло и нескольких недель после его изгнания, как фрондёры перессорились между собой, вследствие слишком своего разнородного состава, и принц Конде, подкупленный обещаниями регентши, перешёл на сторону правительства. Едва он порвал сношения со своими товарищами, как обнаружилось, что Анна обманула его; тогда Конде (5 июля ) выехал из Парижа. Королева, на сторону которой один за другим стали переходить её враги, обвинила принца в измене (за отношения с испанцами). Конде, поддерживаемый, и Конде въехал в столицу. Огромное большинство парижан, после долгих, не прекращавшихся смут, относилось к обеим враждующим сторонам вполне индифферентно, и если всё чаще и сочувственнее начинало вспоминать Мазарини, то исключительно потому, что надеялось на скорое восстановление порядка и спокойствия при его управлении.

Фронда 1648-1653 годов была смесью трагедии и фарса. В некотором отношении она была дешевой копией Гражданской войны в Англии, спектаклем, сыгранным по плохому сценарию с несколькими десятками актеров. Как, спрашивается, можно всерьез воспринимать мятеж, имя которому дали рогатки, из которых парижские хулиганы стреляли по богатым экипажам? Иногда Фронда даже объявлялась самым важным событием в истории Франции XVII века.38 В таком случае высокую оценку заслуживают ее результаты, а не причины, крывшиеся в обиде на власть. Эта обида объединила некогда соперничавшие группировки: членов парламента, ро- бенов, дворянство шпаги и грандов. Суть Фронды объяснялась по-разному. Для историков-марксистов она была народным мятежом против классового врага в лице короны и аристократии. «Абсолютизм» был средством, с помощью которого феодальное дворянство продолжало эксплуатировать крестьян.39 В этом контексте Фронда представлялась продолжением крестьянских бунтов, омрачивших 1630-е и 1640-е годы; среди них наиболее известны восстания кроканов на юго-западе и «босоногих» в Нормандии. Поскольку в этом случае приходится игнорировать факт, что многие влиятельные аристократы выступали против правительства, большинство историков склонялись к объяснению более конституционного характера. Популярность сильной монархии была несомненна. Даже критика в адрес притеснителя-Ришелье касалась его внешней политики, а не внутренней, которая, по видимости, не вызывала противодействия.40 Не пользовался популярностью сам способ управления в период малолетства, когда министр, представлявший монарха, использовал репрессивные меры от имени юного Людовика XIV. Любое правительство наживает себе врагов, а у Ришелье и Мазарини их было особенно много. Кардиналы считали грандов и губернаторов провинций ненадежными распределителями патроната, справедливо полагая, что они используют его в своих интересах, а не на благо короны. Положение грандов ухудшилось еще больше, когда Ришелье и Мазарини стали распределять милости через своих собственных клиентов в министерствах на низшем и среднем уровне знати. Поэтому гранды и жаждали повторить попытку, предпринятую в 1642 году Сен-Маром: устранить королевского министра, встать самим на его место и начать проведение внешней политики по своему усмотрению. Офиссье были недовольны наступлением короны на их права и привилегии: уменьшением жалованья, ожидавшейся отменой полетты и узурпацией их функций интендантами. Судьи в парламентах были оскорблены обыкновением короны принуждать и торопить их при первом признаке несогласия и ее постоянным пренебрежением процессуальными нормами - ее специальными комиссиями, произвольными арестами и заседаниями с присутствием короля. Фрондеры оказывали сопротивление именно пренебрежительному обращению с правящей элитой. Это, в свою очередь, означало противодействие прерогативной власти. Следовательно, менялись акценты конфликта, который постепенно превращался в более серьезное противостояние. Ранее историки пытались найти причины недовольства, которое фактически возникло спонтанно; непонимание этого обстоятельства породило в историографии множество заблуждений. Фронда по существу была протестом против деспотических злоупотреблений властью при Ришелье и Мазарини, а не «конституционной» попыткой развенчать «абсолютизм» французской короны, хотя именно такова традиционная интерпретация. Если бы Фронду можно было представить как преграду на пути «абсолютизма», это было бы прекрасным свидетельством его развития. Вопрос заключается в том, кто на самом деле был агрессором: корона с ее налоговыми новшествами, интендантами и так называемым зарождением «абсолютизма» или парламент и принцы, требовавшие более широкого участия в управлении и использовавшие сомнительную республиканскую риторику. Ответ должен быть следующим: агрессорами были обе стороны, сперва корона, затем парламент. Большинство исследователей отрицают новаторский характер деятельности парламента. Сначала судьи, конечно, произносили традиционные конституционные заклинания о том, что французская монархия ограничена законом, который защищает земельную собственность, привилегии и должности подданных.41 Корона была реформатором, действовавшим деспотически: она была вынуждена идти на отчаянные меры ввиду истощения королевских финансов во время Тридцатилетней войны. В 1640-е годы Мазарини оказался загнанным в угол. Все способы оздоровить финансы были испробованы, и хотя его политику легко критиковать, найти ей альтернативу непросто. В любом случае он совершил все возможные тактические ошибки. В 1642 году он попытался лишить офис- сье права передавать должность по наследству и приказал интендантам следить за уплатой ими тальи и в 1648 году поступил так же. Теперь интенданты были не просто инспекторами, а стали напоминать известных локальных бюрократов. Эдикты января 1648 года нарушали все концепции законной власти, не только по своей сути (полетта возобновлялась с условием, что чиновники возвратят жалованье за 4 года), но также и по характеру: это было повторение заседаний с участием короля четырехлетней давности. По этому случаю председатель парламента выступил против того, чтобы в период малолетства монарха абсолютная власть применялась для увеличения налогов. Периоды малолетства государей были сложными по многим причинам. В это время принцы крови вспоминали, чьими родственниками они являлись, и обычно надеялись получить более значительную роль в управлении. Противостоять работавшим в такое время министрам было легко, поскольку они не были выбраны и назначены несовершеннолетним монархом лично. Следовательно, можно было попытаться сместить их и при этом не поставить под сомнение правильность королевского решения. По этой же причине те, кто искал покровителя, не хотели привязывать себя к человеку, который, возможно, станет временной фигурой и исчезнет, как только король повзрослеет и выразит собственное мнение. В это время министру было трудно обзаводиться клиентами. Таким образом, Мазарини, служивший малолетнему государю, имел вдвойне ограниченные возможности. К тому же он был итальянским кардиналом сомнительного происхождения, плохо говорил по-французски и был способен, очевидно, лишь на низкую интригу. Французская ксенофобия расцвела пышным цветом. Князя церкви обвиняли, inter alia, в убийстве, содомии и предосудительной связи с королевой-матерью. На самом деле принцы сами хотели оказаться на его месте. Эти разнообразные поводы для недовольства способствовали оформлению альянса весьма странных союзников. Ранее конкурировавшие между собой офиссье сомкнули ряды и нашли верных соратников в лице грандов, которые ранее считали их выскочками. Если бы фрондеры просто стремились расстроить «абсолютистские» планы короны и следовали программе, сконструированной для них впоследствии историками, гражданская война, вероятно, не вспыхнула бы. Однако Мазарини был, естественно, встревожен тем, что недавно произошло с монархом и главным министром в Англии. Он усмотрел в нараставшем недовольстве проявления республиканского духа и в 1650 году арестовал принцев-подстрекателей. Агрессия правительства вызвала противодействие парламента и принцев, начавшееся с требований отменить посты интендантов и объявить недействительными правительственные налоговые указы. В последующих заявлениях оппозиционеры потребовали предоставить им право принимать самостоятельные решения по всем вопросам, предлагать кандидатуры и смещать министров и государственных советников, а также совместно с грандами издавать декреты, касающиеся государственных дел.42 Фрондеры не стали покушаться только на право короля объявлять войну и подписывать мирные договоры: в остальном более вызывающее наступление на королевские прерогативы едва ли можно было предвидеть. Проявленная Мазарини проницательность в отношении республиканских настроений (которые следует понимать как желание фрондеров подчинить действия короля некоему комитету) должна вызывать у историков гораздо больше симпатии, чем они обычно выказывают кардиналу. Конти, губернатор Шампани, и Лонгвиль, губернатор Нормандии, подняли бунт, чтобы подкрепить свои претензии на главенство в королевских советах и на независимость своих провинций. Конде же намеревался стать главным министром королевства.43 Он даже изменил свою военную карьеру и воевал в испанской армии против Франции. Все это доказывало - если Людовику XIV еще нужны были доказательства, - что смертельная угроза французским монархам рождалась при королевском дворе, в среде высших чиновников, придворных и родственников. Несколько раз дядя, его наследники и командиры выступали против Людовика: в 1651 году ворота Парижа были открыты мятежникам, а пушки Бастилии переданы в их распоряжение кузиной короля. В целом историки недооценивали эту угрозу, зная заранее, что мятежи земельной знати обречены на поражение. В 1648 году это не было очевидным. Традиционное объяснение мятежей XVI и XVII веков обходит молчанием существование фракций. На определенном уровне, конечно, разногласия между ними были идеологическими. Мятежники вооружались аргументами, призванными оправдать спасение короля от козней дурных министров. Сочинения оппозиционных авторов XVI столетия оказываются полезным источником идей, так как в них часто говорится об обязанности парламентов и принцев возвращать заблудших монархов на стезю законности. Но эти обязанности не являлись «конституционными» и не противопоставлялись «абсолютизму». Большинство подданных ничего не имело против королевских прерогатив, если они использовались мудро и во благо страны. Но как только прерогативы использовались иначе, они подвергались осуждению. Объем королевских полномочий не был статичным, изменяясь, он никогда не устанавливался автоматически: нередко утверждалось, что в период малолетства короля правительство имело ограниченные права и не могло проявлять законодательную инициативу. На другом уровне борьба велась между властными структурами - королевской властью и парламентом, королевской властью и грандами. По отдельности оба этих аспекта не дают адекватной картины происходившего. Так, инициатива оказать вооруженное сопротивление грандам, вознамерившимся штурмовать королевский совет, исходила от других грандов, в частности, от Шуа- зеля, сохранившего верность короне. Основным признаком неправильного использования прерогатив для современников являлось то, что важные сами по себе политические фигуры отстранялись от власти и патроната. Это служило для них дополнительной причиной добиваться перестановок в центральных советах. Такие учреждения, как парламент, были поделены на фракции. Если фракции выступали против короны, это означало, что судей, поддерживавших короля или его министра, в парламенте на этот момент меньше, чем судей - сторонников их оппонентов. Так как нити управления в большинстве учреждений Франции контролировались ограниченным количеством политиков, проблема, в конечном счете, сводилась к регулированию действий придворных группировок. Первоочередным долгом любого монарха в раннее Новое время было управление правящей элитой. Это означало, что нельзя было обижать всех придворных одновременно и в то же время нельзя было позволить коалиции фаворитов диктовать условия короне. Королевская власть в определенном отношении нанесла поражение Фронде, расстроив лежавший в ее основе союз. Королевские прерогативы были восстановлены и защищены от посягательств комитетов судей и принцев. В другом отношении Фронда одержала победу. В дальнейшем прерогативы использовались с величайшей осторожностью. Время деспотических злоупотреблений кардиналов прошло, а настроения грандов стало основной заботой правительства. Фронда была уроком, который юный Людовик XIV никогда не забудет.44

Что такое Фронда? Определение этого термина хотя и имеет строго историческое обоснование - им называют ряд антиправительственных выступлений во Франции середины XVII века, - тем не менее носит иронический и насмешливый характер. События показали, что все главные действующие лица тех давних событий оказались лицемерами, на словах ратовавшими за благополучие страны и её народа, а на деле преследовавшими лишь свои корыстные интересы.

Маленькая экскурсия в лингвистику

Задержимся ещё немного на самом слове «фронда». Это не что иное, как русскоязычное произношение французского - Fronde, что означает «праща». Когда-то так называлась популярная детская игра, относящаяся к разряду пустых и несерьёзных забав. По причинам, изложенным выше, его принято употреблять в отношении людей, на словах, проявляющих недовольство властями, но не способных решиться на какие-либо конкретные действия.

Франция середины XVII века

События, давшие толчок появлению этого термина, начали разворачиваться во Франции начиная с двадцатых годов XVII века. К этому времени большая часть населения страны, которую составляли крестьяне, была фактически разорена войнами, непомерными налогами и мародёрством как со стороны своей армии, так и целого ряда вражеских полчищ. Это послужило поводом для социального напряжения, вылившегося в открытые бунты.

По установившейся традиции фронда - это термин, которым принято обозначать выступления представителей высшей французской аристократии, попытавшейся использовать народное недовольство в своих личных целях. В тот период при малолетнем Людовике XIV правление государством осуществляла его мать - Австрийская и первый министр кардинал Мазарини. Их политика вызывала недовольство не только народных масс, но и придворной элиты. В результате образовалась оппозиция, которую возглавил парламент.

Разрозненные выступления народных масс

Противостоянию представителей высших слоёв власти предшествовали народные выступления. И хотя бунт часто бывает бессмысленным и беспощадным, независимо от того, вспыхивает ли он в Оренбургских степях или под окнами Версаля, в данном случае королеве и кардиналу повезло - дело ограничилось лишь постройкой баррикад, и обошлось без кровопролития. Но страху Анна Австрийская натерпелась и пошла на уступки бунтовщикам и парламенту.

Новый поворот события приняли, когда в 1648 году на сторону королевы встал подкупленный щедрыми подарками принц Конде - признанный герой только что окончившейся Этот отчаянный авантюрист и продажный вояка окружил своими отрядами Париж, чем спровоцировал новую вспышку недовольства народных масс, которые в союзе с целой группой аристократов вновь вышли на улицы.

Придворная борьба и продолжение смуты

Фронда - это как раз то, что образовалось в результате столь разительного мезальянса - союза нищего народа и пресыщенных богачей. Если первые в своих антиправительственных лозунгах были вполне искренни, то вторые старались извлечь только личную выгоду из происходившего. Это хорошо понимали главные инициаторы смуты - члены парламента. Не надеясь на помощь аристократии, они поспешили заключить мирный договор с королевой, и на этом всё временно утихло.

Но длительного мира в стране не получилось. Спокойствие нарушил всё тот же принц Конде. Как выяснилось, его снедали непомерная зависть к Мазарини и желание навязать королеве-регентше принятие угодных лично ему политических решений. Не обладая умением вести тонкую придворную интриги, он своими грубыми выходками настроил против себя двор и в конце концов оказался в тюрьме.

Полководец в сутане

Пока сиятельный смутьян сидел в камере Винсенского замка, в стране вспыхнул новый мятеж, на этот раз организованный его родной сестрой вместе с герцогом Ларошфуко и группой аристократов, ненавидевших кардинала. Главная опасность для двора состояла в том, что принцесса Конде и её друзья, пренебрегая национальными интересами, привлекли в качестве своих союзников испанцев - традиционных врагов Франции. Недаром утвердилось мнение, что фронда - это прежде всего борьба личных интересов.

Пришлось кардиналу оставить на время служение месс в и отправиться во главе войска на усмирение бунтующих областей. Ему сопутствовал успех, и вскоре основная часть мятежников сложила оружие. Дольше всех сопротивлялся правительственным войскам Бордо, но и его защитники сдались в июле 1650 года. Надо заметить, что Мазарини, несмотря на то что был лицом высокого духовного сана, прекрасно знал военное дело. Усмирив бунтовщиков, он быстро и грамотно остановил наступление продвигавшихся им на помощь испанцам.

Свобода и предательство принца Конде

Однако после поражения бунтовщиков фронда во Франции не сдалась - слишком много было у Мазарини недругов в самом Париже. Ненавидевшие его и рвущиеся к власти аристократы вступили в сговор с присмиревшим на какое-то время парламентом и создали коалицию, которая потребовала от королевы отстранения от власти Мазарини и освобождения из тюрьмы принца Конде. Ободрённые замешательством Анны Австрийской, фрондёры попытались объявить правителем при малолетнем короле Людовике XIV не её, а принца Орлеанского.

Первые два требования были выполнены, и принц Конде вышел из тюрьмы. Оказавшись на свободе, он, вопреки ожиданиям своих бывших единомышленников, польстился на щедрые посулы королевы и примкнул к её лагерю. Однако вскоре выяснив, что обещания богатств - только пустой звук, счёл себя обманутым и моментально переметнулся назад к фрондёрам. Как ни странно, прежние друзья его с радостью приняли - видимо, продажность у них считалась вполне нормальным явлением.

Война, ненавистная народу

К этому времени положение в стране сложилось весьма серьёзное, и безопасности королевы угрожала реальная угроза. Во многих городах начался мятеж, спровоцированный принцем Конде и его окружением, а с юга начали очередное наступление отряды испанцев. События могли бы принять весьма скверный оборот, но спас положение кардинал Мазарини.

Незадолго до этого под давлением парламента, требовавшего его отставки, он покинул территорию Франции. И вот теперь, в самый критический момент, появился вновь, но не один, а в сопровождении мощного отряда наёмников, которых завербовал в Германии. Надо заметить, что успел он вовремя, так как принц Конде со своими войсками уже вошёл в Париж.

На улицах французской столицы и у городских ворот начались отчаянные столкновения. Любопытная деталь - исторические документы свидетельствуют, что простой народ в данном случае придерживался нейтралитета, с одинаковой неприязнью относясь к обеим сторонам конфликта. Всем уже надоела бесконечная и ни к чему не ведущая вражда, настолько давняя, что перестали быть актуальными породившие её причины. Фронда потеряла поддержку масс и переросла в борьбу за власть внутри государственной верхушки.

Завершение политической игры

Конец всему положили действия королевы-регентши. Она на время удалила из столицы столь раздражавшего оппозиционеров кардинала и объявила о своей готовности уступить требованиям парламента. Это был очередной политический манёвр, но с его помощью привлекла на свою сторону бывших противников из числа аристократов. Все они получили в правительстве почётные и тёплые места. Конде остался в одиночестве и вскоре совершил очередное предательство, примкнув к испанской армии.

На этом закончилась печально известная фронда. Кратко подводя итог происшедшему, можно со всей уверенностью сказать, что, начавшись как вспышка массового социального протеста, этот процесс захлебнулся в эгоистической борьбе за власть высших сановников государства. Несмотря на масштабность событий, всё, что происходило во Франции в период между 1648 и 1653 годами, было обусловлено личными интересами ограниченного круга лиц. Именно поэтому принято считать, что фронда - это своего рода пустая игра пресыщенных богатством и властью политиков.